Почти сразу после просмотра Чарли начал писать мне.
Я спросил его с утра, когда он собирается на фильм, и он ответил, что у него в городе, по ту сторону планеты, премьера на неделю позже.
А потом мы все равно взорвались синхронно. Он написал что-то вроде: "ГОСПОДИБОЖЕМОЙ" и понеслось. Потому что первое, что он сделал: сравнил свару в самолете с нашей традиционной руганью в клубе, когда я собираюсь куда-то свалить.
И я смотрел. Мне казалось, я так сильно открываю глаза, что они могут выпасть, повиснуть на нитках нервов или шлепнуться на колени гадкой, окровавленной массой.
Я смотрел этот фильм, этих мутантов, эту историю. И переживал чувства на всех уровнях, какие можно вообразить в одной голове. И где-то, в особенной параллели, я переживал чувства Эрика Леншерра, который разговаривал со своим Чарльзом, слушал его, швырял его, кричал на него, оставлял беспомощного и бессильного.
И много ярости. Холодной и стальной. Я железный.
Кто кого бросил, Чарли? Кто. Кого. Бросил. Мать твою.
Но хочется светлого и радостного, того, что всколыхнул фильм и этот мир. У нас много хорошего рассовано по карманам.
Я просто не знаю никого другого, кого можно любить так, как Чарльза Ксавье.