Твой разум — место преступления.
Лежать на заднем дворе лесопилки, на сосновых досках, одуряющий запах которых бьет в нос, слушать просыпающийся лес и смотреть, как по поверхности озера восходит солнце. Точно так же оно перебирается по грозовым облакам и на небе, четко отраженном в воде. Напевая Boats&Birds, думал, что вся жизнь вот так, в ожидании. А в этой песне - экзистенция. Вроде мне без тебя классно, но с тобой было бы ещё лучше Здесь обо мне очень хорошо заботятся в плане еды, и организм просто ликует от натуральной, простой пищи: соленые адыгейские сыры, запеченные в высоких каменных чашах овощи, вода из источника.
Иногда ноги незаметно отделяются от тела, шагают сами, вымеряя расстояния по неровным горным тропам. С утра пораньше засунули в уазик, угнали на горное плато. Вот там стало понятно, где стоит кончать жизнь самоубийством: один прыжок в вечность. У Олди были так называемые Пенаты Вечных, кажется сегодня, ползая по скалам, я видел проход туда. Смутился, отвел взгляд.
Головокружение - я бы так описал это путешествие. В лесах, по туристским тропам, в веренице уставших людей, или чуть дальше, там, куда не доходят люди...везде за тобой ходит интересное чувство. Устроившись на самом отшибе, надолго застыл перед потрясающей картиной горной реки, выходящей мощными водопадами на равнину. Ледники, которые никогда не тают, дождь в горах, кружащие над головой орлы.
С годами мой голос становится тише, я смягчаюсь, раскрываюсь новыми красками, и так смешно свечу для себя. Вся жизнь в ожидании, и просто этот процесс делает тебя чище, потому что ты признал и принял его, не боишься.
Но в глубине ущелий, на загадочных плато твоя левая, слабая, рука от сердца, заключенная в наручник часов и памятных браслетов очень требует легкого прикосновения. почти делового рукопожатия, без слов, скорее взглядом.
Но это так сложно, почти как сокровенная мечта - чтобы во всем человек понимал тебя, начиная от этой музыки пальцев, заканчивая чистой энергией мысли. Не сажай меня на землю, не пленяй меня, будь выше, чтобы вместе нам было так замечательно летать. Ходить по этим горам вместе, жечь костры, варить чай с листьями смородины и мяты, встречать восход, где роса на губах как твой поцелуй.
Я грешен, но совсем не люблю покаяние. В монастыре, куда привезли уже вечером, священники пугали шелестом черных одежд. Я стоял, смотрел на небо, а вокруг они, хлещущие своими стрижиными хвостами. И совсем неземными казались реставраторы. В приглушенном гуле храма им все равно, они рисуют лик бога.
В конце дня подсунули детскую игрушку - камень с углублением, куда нужно было засунуть руку и загадать желание. Столкнувшаяся с кожей прохлада и влага чуть отрезвили после пары стаканов домашнего вина. И я просто попросил того, чего у меня нет.
Иногда ноги незаметно отделяются от тела, шагают сами, вымеряя расстояния по неровным горным тропам. С утра пораньше засунули в уазик, угнали на горное плато. Вот там стало понятно, где стоит кончать жизнь самоубийством: один прыжок в вечность. У Олди были так называемые Пенаты Вечных, кажется сегодня, ползая по скалам, я видел проход туда. Смутился, отвел взгляд.
Головокружение - я бы так описал это путешествие. В лесах, по туристским тропам, в веренице уставших людей, или чуть дальше, там, куда не доходят люди...везде за тобой ходит интересное чувство. Устроившись на самом отшибе, надолго застыл перед потрясающей картиной горной реки, выходящей мощными водопадами на равнину. Ледники, которые никогда не тают, дождь в горах, кружащие над головой орлы.
С годами мой голос становится тише, я смягчаюсь, раскрываюсь новыми красками, и так смешно свечу для себя. Вся жизнь в ожидании, и просто этот процесс делает тебя чище, потому что ты признал и принял его, не боишься.
Но в глубине ущелий, на загадочных плато твоя левая, слабая, рука от сердца, заключенная в наручник часов и памятных браслетов очень требует легкого прикосновения. почти делового рукопожатия, без слов, скорее взглядом.
Но это так сложно, почти как сокровенная мечта - чтобы во всем человек понимал тебя, начиная от этой музыки пальцев, заканчивая чистой энергией мысли. Не сажай меня на землю, не пленяй меня, будь выше, чтобы вместе нам было так замечательно летать. Ходить по этим горам вместе, жечь костры, варить чай с листьями смородины и мяты, встречать восход, где роса на губах как твой поцелуй.
Я грешен, но совсем не люблю покаяние. В монастыре, куда привезли уже вечером, священники пугали шелестом черных одежд. Я стоял, смотрел на небо, а вокруг они, хлещущие своими стрижиными хвостами. И совсем неземными казались реставраторы. В приглушенном гуле храма им все равно, они рисуют лик бога.
В конце дня подсунули детскую игрушку - камень с углублением, куда нужно было засунуть руку и загадать желание. Столкнувшаяся с кожей прохлада и влага чуть отрезвили после пары стаканов домашнего вина. И я просто попросил того, чего у меня нет.